Россия еще не "смолола той муки", из которой можно испечь "пирог социализма" - эта фраза русского марксиста Плеханова до сих пор для меня актуальна, и позже я объясню, почему.

Плеханов предупреждал Ленина, что политический переворот и захват власти большевиками приведут Россию к трагическим последствиям. Плеханов убеждал Ленина не "лезть на рожон", ибо уровень российского общества не достиг "высокого уровня сознательности", и планы большевиков по "модернизации" русского общества могли обернуться кровавой диктатурой. И сегодня, в момент оживления социально ориентированной части общества, пророчество Плеханова обретает особую актуальность.

Призывы "взять Кремль", "свалить" власть и создать "новое честное правительство", по существу, повторяют ленинскую идею - "...взять власть и использовать ее как своеобразный Архимедов рычаг, компенсировать недостаток цивилизованности и культуры и догнать передовые страны".

Массовое выступление в Москве и ряде других городов России после фальсификации выборов в Государственную Думу создали впечатление пробуждения общественного сознания в России. И да - это не более чем иллюзия.

Возьмем Москву - население 15 миллионов человек (по некоторым данным - 18-20 миллионов) . Из них на митинг пришли, предположим, 100-200 тысяч, - но это всего лишь 1-2%, из которых половина - люди из бюджетной сферы, которые и не мечтают о политической независимости от Кремля. А если взять всю страну?

Еще один значимый для сегодняшнего дня фактор: согласно исследованию Института социологии, лишь в 6% малообеспеченных семей есть компьютер. Среди всего населения России в целом - 19%. Активных пользователей сети интернет в России на 1 тыс. населения - всего 42,3 человека! Этот показатель, кстати, наглядно демонстрирует, что распространение интернета в стране совсем невелико и его влияние на "умонастроения" россиян явно преувеличено. Эти цифры доказывают, что катастрофическое большинство населения страны не хочет и не понимает необходимости своего участия в назревших реформах.

Что делать? Думаю, что необходимо бесстрашно посмотреть правде в глаза и признать, что предупреждения Плеханова актуальны - Россия еще не готова к демократическому переустройству общества. А для выработки стратегии необходимо бесстрастно проанализировать, каким сегодня является российское общество и сильно ли оно отличается от российского общества столетней или даже трехсотлетней давности.

Американский культуролог Ричард Пайпс в своей аналитической статье о современном состоянии России после распада Советского Союза, объясняя причины отставания России в своем развитии, называет несколько факторов: приход христианства из Византии, а не из Рима; культурное влияние монгольского ига; слабость государства, обусловленного гигантскими размерами завоеванных территорий и т.д. Пайпс символически называет свою статью "Россия проигрывает борьбу со своим прошлым".

Я уже не раз обращался к проблеме ментальности русских, цитируя, кстати, и Пайпса. Но сегодня, в связи с нарастающим общественным настроением и возродившимися надеждами части общества на установление демократического строя, мне хотелось бы обратиться к некоторым специфическим сторонам истории России.

Итак, какой была на протяжении веков российская цивилизация и какой она является сейчас?

А. Кара-Мурза в своей книге "Новое варварство" как проблема российской цивилизации" пишет: "Русская цивилизация структурировалась как "военный лагерь" (об этом писали С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, А.А. Кизеветтер), когда непосредственное материальное производство (осуществляемое "тягловым сословием") было подчинено системе распределения жизненных ресурсов среди "служилого сословия" (читай - опричники, жандармы, судьи, офицеры МВД, братки. - А.С.К.), обеспечивающего защиту и руководство, духовную интеграцию социума". Иными словами - наработанное тружеником отнималось и распределялось. Это и называется "корпоративно-дистрибуционный принцип".

Это означает, что не столь важно, что и как производится, - важно то, как это распределяется. Собственно, такое общество и называется "варварским обществом". Почему этот тип общества философ Соловьев считает варварским?

В статье "Птенцы Петра Великого" (1861) он задается вопросом: "Что такое общество варварское и общество цивилизованное? Какое существенное различие между ними?". И отвечает: "Основной признак варварства есть... стремление самим не делать ничего или делать как можно меньше и пользоваться плодами чужого труда, заставлять другого трудиться на себя...".

В противоположность этому обществу существует более высокая ступень развития общества, - где личность стремится к развитию собственных ценных качеств.

Всех, естественно, мучает вопрос: когда же происходит переход от "варварства" к "цивилизации"? Философ Соловьев отвечает: "Общество выходит из состояния варварства, когда является и усиливается потребность в честном и свободном труде, стремление жить своим трудом, а не на счет других; человек растет нравственно трудом, общество богатеет и крепчает..."

Казалось бы, всем понятная истина, но ответьте мне: видели ли вы русского владельца ресторана или предприятия, который трудился бы на кухне своего ресторана или вкалывал инженером на своей шахте? И я таких не припомню. Подобный владелец обычно следит за тем, чтобы "не воровали", и "снимает кассу" - вот его "традиционная" работа. И что это, как не варварство!

А в Европе сплошь и рядом владельцы работают на своих предприятиях, демонстрируя то, что можно назвать "личной годностью" человека.

В свое время марксист и оппонент Ленина П. Струве определил степень цивилизованности личности как рост ее продуктивности ("личной годности") - в противоположность варварству "паразитирующего индивида". Струве формулирует это понятие следующим образом: "Личная годность есть совокупность определенных духовных свойств: выдержки, самообладания, добросовестности, расчетливости. Прогрессирующее общество может быть построено только на идее личной годности как основе и мериле всех общественных отношений".

Таким образом, рост личной годности человека есть процесс перехода от варварства к цивилизации, и этот принцип ведет к возвышению отдельных личностей над менее активными и способствует конкуренции между отдельными индивидуумами, что создает необходимую дифференциацию в обществе.

Стремление индивидуума к развитию собственной "годности, продуктивности" - черта западного общества, основанного на индивидуализме. Сознание российского крестьянина - общинное. Индивидуум подавлялся безжалостно, - отсюда безответственность и стремление к "паразитизму". Об этом, собственно, и мой фильм "Курочка Ряба". Помню, посмотрев мою картину, многие посчитали, что я ненавижу или презираю Россию. И подобную реакцию часто вызывают мои статьи. Но, друзья мои, это ведь наши классики пишут! А я только напоминаю вам о них.

Например, Василий Ключевский писал: "В России нет средних талантов, простых мастеров, а есть одинокие гении и миллионы никуда не годных людей. Гении ничего не могут сделать, потому что не имеют подмастерьев, а с миллионами ничего нельзя сделать, потому что у них нет мастеров. Первые бесполезны, потому что их слишком мало; вторые беспомощны, потому что их слишком много...".

Не первый век русские властители пытаются "модернизировать" наш народ, и ничего не получается! Какие-то мистические препятствия стоят на пути развития нашей страны! Для их преодоления потребуется многое, и уж как минимум - хотя бы понимание того, что эти трудности существуют объективно, и никому не удастся от них ускользнуть.

Именно склонность к "паразитизму" у русского общинного человека и была использована большевиками в нагнетании ненависти к "кулаку" и "буржую" в лозунге "Грабь награбленное!".

П. Струве писал: "В русской революции идея личной годности была совершенно погашена. Она была утоплена в идее равенства безответственных личностей. Идея личной безответственности есть прямая противоположность идее личной годности. Я требую того-то и того-то, совершенно независимо от того, могу ли я оправдать это требование своим личным поведением...". Не знакома ли нам эта философия?

"Тем общество совершеннее, развитее, чем сильнее в нем стремление к труду; тем оно слабее, чем более между его членами стремления жить на чужой счет". На основании этих критериев С. Соловьев пишет: "Наша Россия была именно слаба этим присутствием в ней варварского начала, начала косности, которое порождало стремление жить чужим трудом и, в свою очередь, поддерживалось этим стремлением...". И вот Соловьева цитирует уже А. Кара-Мурза: "...Признаки варваризации можно было наблюдать в самых разных проявлениях социальной жизни: "в печальном состоянии сельского народонаселения, в бедности городов, в отсутствии промышленности, незначительности торговли, в сильном холопстве, в привычках значительного человека окружать себя толпою лиц для личных услуг...".

Надо задать себе вопрос: характерны ли эти черты для нашего общества до сих пор? Обладают ли сегодня российские граждане теми же архаическими ценностями?

По-прежнему господствует принцип "не столь важно, что и как производится, - важно то, как это распределяется". И не только в станице Кущевской, по всей стране "служилые" люди позволяют и потворствуют тому, что бандиты наводят ужас на беззащитных тружеников. И все знают, что помощи ждать неоткуда - силовые структуры срослись с криминалом. Что это, как не варварство Средневековья?

Убежден: архаическое крестьянское сознание - первопричина отставания России и ее отличие от Европы. В каком-то смысле российская реальность на протяжении столетий имеет много общего с колониальной Африкой.

Социалист Сергей Кондулуков так анализирует процесс: "Производительные силы таких капиталистических стран, как Англия и Франция, во многом, если не в основном, существовали за счет эксплуатации внешних колоний. Для Англии такой крупнейшей колонией была Индия, для Франции страны Африки. Именно за счет эксплуатации своих метрополий и развивали свои производительные силы Англия и Франция. У России таких колоний не было, во всяком случае в явном виде. Зато был огромный класс крестьянства. 75% всего населения России до революции составляли крестьяне". Кондулуков уподобляет огромную массу русского крестьянства, эксплуатируемого "белой костью дворянства", Африканскому континенту, эксплуатируемому Европой.

И действительно, Россия представляла собой огромный континент темной крестьянской массы варварского народа, в котором возвышались островки европеизированной "иностранной" цивилизации дворян и чиновничества, которому мысли и чувства простого крестьянина были чужды и непонятны.

Например, Толстой в предисловии к варианту "Войны и мира" не без гордости писал: "...я никогда не мог понять, что думает будочник, стоя у будки, что думает и чувствует лавочник, зазывая купить помочи и галстуки... и т.п. Я так же не могу понять этого, как и не могу понять того, что думает корова, когда ее доят, и что думает лошадь, когда везет бочку... потому... что я сам принадлежу к высшему сословию, обществу и люблю его...".

Георгий Плеханов отмечал: "...европеизированное русское "общество" представляло собой как бы европейскую колонию, живущую среди варваров. Это было вполне верно. Но изменить к лучшему тяжелое положение иностранной колонии, заброшенной в среду русских варваров, могло только одно общественное явление: европеизация варваров". Этой европеизации, к сожалению, не произошло, несмотря на старания Петра Великого и его внука Павла.

Кондулуков продолжает тему: "Именно за счет эксплуатации крестьянства как класса и развивался сначала Российский Капитализм, а затем после Октябрьской революции и Российский Авторитарный Социализм". Сегодня это то же самое общественное сознание, которое досталось нам в наследство от Руси, - то самое рабское сознание, которое никогда не получило частной собственности и политической независимости от единовластного сюзерена - хана-царя.

"Ленин и позднее Сталин в своих попытках построения социализма постоянно натыкались на Марксову формулу - общественное бытие определяет общественное сознание. Натыкались и пытались преодолеть ее... ...Но не было у людей Нового Общественного Сознания. Оно было старым, оно отражало лишь тот жизненный уклад и строй, из которого они вышли, в котором жили, а не теоретические построения Маркса..." (С. Кондулуков "Карл Маркс. Заслуги и ошибки").

И сейчас в очередной раз среди "белых" россиян появились отдельные общественные группы, требующие социальной справедливости, более демократического государства и т.д. Это возрождающаяся политическая активность приветствовалась демократически настроенными политиками как появление среднего класса, как надежда на активизацию протестного сегмента населения. При всем моем положительном отношении к появлению ростков общественного движения я должен поделиться с вами моими сомнениями относительно целей и, главное, массовости этого явления.

Что такое средний класс - буржуазия или что-то другое? Экономическая или политическая категория? Какой процент населения страны составляет эта группа?

Евгений Ясин написал в своем блоге на "Эхе Москвы", что его порадовала статистика демографического роста городского населения Китая: "В России подобные процессы индустриализации происходили в 1921- 1990 гг. Где-то в первой половине 60-х гг. город превзошел село по числу жителей, тогда как к концу гражданской войны в селе жило 80% населения: перемещение трети населения за 40 лет. Гигантские перемены..." И далее: "в России прошли парламентские выборы, на которых большинство избирателей, на 3/4 горожане, выразили свою волю жить в условиях демократии, предусматривающей сменяемость властей. Произошло это второй раз за последние 20 лет, хотя многие "мыслители" уже полагали, что народы России по своей ментальности традиционно склонны к подчинению и сакрализации власти. Как выяснилось, отнюдь!".

Ирония Ясина по отношению к консервативным "мыслителям" мне знакома, но, смею заметить, его оптимизм по поводу роста среднего класса в обществе по-ленински преждевременен.

Надежды радикальных демократов на то, что появился новый средний класс, который в состоянии взять на себя реформу системы, что процесс пошел очень быстро, - все-таки не более чем иллюзия, достаточно посмотреть статистику в сборнике "Российское общество как оно есть" (2011 г.). Исследования Института социологии РАН показывают, что 59% населения России - бедняки. В нашей стране средний класс, определяемый по европейским методикам, - всего 6-8%. Ясин (кстати, и Ю. Латынина) забывают, что половина представителей так называемого среднего класса (т.е. 4%) заняты на государственных предприятиях - а значит, не имеют того, что определяет средний класс, - политической независимости.

"Такая специфика российского среднего класса является важнейшей проблемой, так как это может определять более низкую автономность от власти, особенности сознания и поведения... В этом и заключаются важная особенность структурных позиций среднего класса в России и отличия процесса его становления от аналогичного процесса на Западе", - пишет блогер bog-odin.

Ясин утверждает, что крестьянская ментальность свойственна только людям, живущим на земле. Я не устаю удивляться, как такой высокий интеллектуал может верить, что переезд крестьянина из деревни в город меняет его сознание на городское.

Что касается Китая, то не надо забывать, что этический код китайского крестьянина, основанный на сохранении заботы о детях и стариках и примате общества над индивидуумом - код строгий! - лежит в фундаменте любого социального класса китайского общества, и это в корне отличается от пропасти, лежащей между русским общинным сознанием и сознанием интеллигента или технократа.

Новейшая история России показывает, что перемещение огромных крестьянских масс в города необязательно делает из них горожан и граждан, - это изменение места прописки, а не ментальности, и, скорее всего, - даже усиление негативных черт той же крестьянской ментальности. Здесь хотелось бы остановиться на этом феномене - проявлении отрицательных черт крестьянина, который живет в большом городе.

Город как скопление незнакомых в основном людей - анонимен. Люмпенизация русского в крестьянина, после Революции массово бегущего из деревни в город, наделяла этого крестьянина прежде незнакомой ему анонимностью: ведь в деревне все друг друга знают - чужаков нет. Наполнение города массой людей, сознание которых не претерпело формирования правосознания европейского векового горожанина, создавало для этих людей незнакомую им прежде анонимность и легко превращало их в криминальный элемент, который паразитировал на этой почве. Криминальность выражается необязательно в насилии над людьми - это может быть просто использование крестьянской смекалки для нарушения того или иного правила (помните, вечные потравы в барских лесах и лугах?), несоблюдения закона, легкой наживы за счет незнакомого соседа или анонимного государства (знаменитая халява!), - в любом случае, это действие, которое не мог себе позволить право сознающий европейский горожанин. Не это ли является объяснением, почему Россия, будучи в своей массе крестьянской страной, не проявляла своего криминального сознания, пока жила по деревням? В деревне - в отсутствие анонимности - всегда знали, кто "тать", кто вор, кто распутная вдова. Люмпен же получил анонимность города. Если бы западный психолог мог проникнуть в русскую голову, он поразился мотивациям и действиям русского, легко идущего на нарушения любого рода, на сотрудничество с криминалом ради выгоды или собственной безопасности. То, что для русского человека кажется понятным и естественным, - с западной точки зрения характеризуется как проявление криминального мышления. И это мышление в России свойственно ВСЕМ - от лифтера до государственного мужа!

Таким образом, убежден, что с точки зрения современной европейской правовой науки русское сознание варварски архаично и, можно сказать, криминально.

Можете себе представить лицо Элизабет Глостер - судьи Высокого Суда Лондона, - когда на ее вопрос: "Почему же вы не платили налогов со своих сверхприбылей?" - "прекраснодушный" Абрамович ничтоже сумняшеся ответил: "Это было нецелесообразно".

Так вот, говоря о прошедших митингах, можно сразу видеть, где "граждане", а где "крестьяне". Гражданин - тот, кто идет на митинг добровольно, ему это диктует чувство личной ответственности. Крестьянин идет потому, что ему "хозяин" велел, который каждого знает в лицо и поименно - на работе анонимности быть не может.

Я с удовольствием читаю статьи журналистки и обозревателя "Эха Москвы" Юлии Латыниной. И каждый раз, когда доходишь до последней фразы, на ум неизменно приходит кредо русских либералов, которое язвительно сформулировал великий писатель Николай Лесков: "Кто не с нами, тот подлец!"

Так вот, Латынина употребляет два политических термина, которые требуют от аналитика ответственности и объективности - "революция" и "средний класс"! Но эти термины обозначают вполне конкретные социальные феномены и, на мой взгляд, требуют обоснования.

Подводя итоги всему сказанному, мне хотелось бы только выразить надежду, что серьезное изучение русского общества, каким оно является сейчас, поможет нарождающемуся среднему классу обрести то, что я назвал бы историческим терпением.

Нетерпение можно понять, желание немедленного действия можно приветствовать, но нельзя забывать о тех трагических последствиях, которые неизбежны, когда "пробка выбита и нужно пить вино". Судьбы Ленина и Че Гевары - тому наглядные примеры.