1 и 4 декабря на "Русских сезонах" в Германии в Берлине и в Карлсруэ играют Чехова. Спектакль Андрея Кончаловского "Дядя Ваня" перенесет немецкую публику в Россию конца XIX - начала XX века и позволит вновь убедиться, насколько Чехов вечен и неисчерпаем, сколько бы к нему ни обращались, в каких странах, и режиссеры каких театральных "вероисповеданий".

Андрей Кончаловский поставил в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко "Отелло" Верди. Премьеру показали в ходе фестиваля "Черешневый лес". Пришедшие посмотреть знакомую историю об убийственной ревности мавра были озадачены.

Московский академический Музыкальный театр К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко закрывает сотый юбилейный сезон оперой «Отелло» в постановке Андрея Кончаловского. Все мы знаем сюжет и помним, чем все закончится, но неожиданные повороты все-таки будут. О новых поворотах и интересных находках, рассказывают художник-постановщик Мэтт Дили, музыкальный руководитель постановки, дирижер Феликс Коробов и режиссер-постановщик Андрей Кончаловский, а также исполнитель партии Отелло Арсен Согомонян и исполнительница партии Дездемоны Хибла Герзмава. Премьерные показы уже в выходные.

В издательстве "Вторая литература" вышел сборник статей историка, юриста и почетного доктора Оксфордского университета Дмитрия Кончаловского "Пути России. Размышления о русском народе, большевизме и современной цивилизации". Его двоюродный внук режиссер Андрей Кончаловский рассказал о сборнике, впервые изданном в России, на встрече с читателями, которая состоялась в Книжном клубе Российского военно-исторического общества.

В книжном клубе Российского военно-исторического общества Андрей Кончаловский представил книгу своего двоюродного деда «Пути России». Дмитрий Петрович Кончаловский был историком, правоведом, почётным доктором Оксфордского университета.

Первой премьерой МХАТ им. Горького после прихода команды Эдуарда Боякова стали «Сцены из супружеской жизни» в постановке Андрея Кончаловского по мотивам телеповести Ингмара Бергмана. Универсальные коллизии внутрисемейного противостояния перенесены режиссером из «шведского» контекста в русский и существенно смещены по шкале времени относительно первоисточника — Марине и Ивану приходится выяснять отношения в грохоте фатальных 90-х.