– Андрей Сергеевич, вы следите за тем, что происходит сейчас в российском кино?

– Я знаю, что сейчас происходит, но ничего не делаю для этого специально. Точнее, знаю не до такой степени, чтобы за этим следить. Кино движется по своим законам: происходит смена поколений, режимов, валют, психологий. В него пришли люди, которые хотят много зарабатывать, хотя знаний у них не так много. По-моему, знания теперь вообще не нужны. Исчезла масса профессий, например, таких, как настоящий художник-постановщик или оператор. Современные технологии сделали многие вещи ненужными. В частности, высокий артистизм. Телевидение снивелировало артистизм. Есть много людей талантливых, а профессионалов нет.

– Вам нравятся какие-то фильмы?

– Мне понравился фильм Дмитрия Месхиева «Механическая сюита», фильм «Шультес», который снял грузин Бакур Бакурадзе. В этой картине видна режиссерская культура. Но оба фильма вышли довольно давно. В последние годы я посмотрел много картин, но они не произвели на меня сильного впечатления. Все по-своему интересны. Одни режиссеры стараются понять, как работают в кино. Другие – как работает рынок. Третьи – как работает психика у человека. У каждого свое.

– В 80-е годы вам предлагали возглавить Союз кинематографистов. Как вы относитесь к тому, что происходит сейчас в союзе? Приходили ли вы на какие-то его заседания?

– Нет, я не думаю, что я еще член Союза кинематографистов. Я давно не платил взносов и не был там лет десять или двенадцать. В общем, с тех пор, как ушел Сергей Соловьев. Так что я не член союза, и меня это абсолютно не волнует. Что же касается того, что там происходит, – это очень грустная ситуация. Судя по выступлениям, особенно после выступления Николая Бурляева, у меня сложилось впечатление, что лучший выход – это создать три союза: союз православных кинематографистов, союз иудеев и союз мусульман. И тогда никаких проблем не будет. Получается, что их можно разрешить, разделив всех по конфессиям. Это, на мой взгляд, довольно печальный вывод.

– Меньше вас знают как театрального режиссера. Сейчас вы репетируете спектакль «Дядя Ваня» в Театре имени Моссовета. Ходят слухи, что сначала состоится его мировая премьера на Западе, а потом уже в Москве.

– Премьера состоится в начале следующего сезона в Москве. Но до этого мы хотели бы поиграть «Дядю Ваню» в разных странах, в том числе и в Италии. Нас уже ждут в Венеции, в Риме и в Милане.

– Профессора Серебрякова у вас играет Александр Филиппенко, дядю Ваню – Павел Деревянко. Они будут на сцене такими, какими привыкли их видеть зрители? Или вы откроете в них какие-то новые краски?

– Я не хочу ничего в них менять. Я хочу с этими актерами сделать те роли, которые, как мне кажется, будут интересным прочтением «Дяди Вани». Каждый читает эту пьесу Чехова по-своему, и надо признаться, что существует немало прочтений скучных. Банальных. А есть прочтения, замечательные тем, что открывают новые представления об Антоне Павловиче и о том, что он имел в виду, сказав: «У меня там все написано». Никто ведь этого не знает. Хотя, читая его письма, можно понять, что многие вещи он трактовал совсем иначе, чем это было сделано, скажем, в Художественном театре.

– Чередование работы в кино и театре, в общем, не такая уж и сенсация. Но вот если бы вы не стали режиссером, какую профессию вы бы выбрали? Могли бы стать, например, бизнесменом?

– Не знаю. Я вообще ничего не люблю заранее рассчитывать. Все мои решения эмоциональны. А бизнесмен должен быть рационален. Должен уметь считать, знать, какую выгоду можно извлечь из дела и так далее. Меня утомляют цифры: я не люблю их считать. Когда мне присылают statement из банка, я обычно его не смотрю, а говорю кому-нибудь: «Посмотрите, что там написано». И все вокруг приходят в ужас. Так что я вряд ли могу быть бизнесменом. Могу быть учителем, стратегическим организатором. Конечно, в наше время это роскошь, но зато я могу назвать себя художником.

– Говорят, у вас в планах выпуск нового варианта книжки «Возвышающий обман»...

– Да, она будет называться «Возвышающий обман. Десять лет спустя». Издание переработанное и дополненное. За десять лет многое изменилось в голове, поэтому теперь мне хочется дополнить эту книжку так же, как я дополнил «Низкие истины». А дальше уже нужно будет писать новую книгу. Надеюсь, что я это сделаю.

– В рамках телепроекта «Бремя власти» вы снимаете документальные фильмы о политиках-диктаторах. Вы что, снимая эти фильмы, хотите чему-то научить зрителей?

– Претендовать на то, чтобы кого-то чему-то научить – бессмысленно. Мне хотелось поделиться своими выводами относительно гносеологии власти и роли личности в истории народа. Личность играет в истории колоссальную роль. Я пытаюсь выделить именно тех героев, которые, на мой взгляд, были выдающимися деятелями, хотя, если судить о них с точки зрения либеральных позиций, мнение складывается прямо противоположное. Алиев – диктатор, Андропов – из сферы КГБ, Ярузельский – душитель свободы и так далее. Но все они делали объективно великие вещи, которые субъективно замалчиваются.

– Вам все равно, при каком режиме работать?

– Конечно, лучше работать при режиме, который можно покинуть по своему желанию, свободно уехав из страны.

– Ваша жена Юлия Высоцкая не раз говорила, что учится у вас чувствовать себя счастливой каждый день.

– Это она так говорит. Мне кажется, можно только помочь человеку жить по-другому. Часто мы сами создаем себе проблемы. Хотя на самом деле ничто на свете не имеет иного смысла, кроме того, который мы этому придаем. Любая проблема может быть рассмотрена как грядущая катастрофа или как что-то очень сложное, но не очень страшное. Конечно, кроме проблем здоровья.

– А если возникает препятствие, которое никак нельзя преодолеть? В том случае, если говорить не о проблемах, связанных со здоровьем?

– Если появилось препятствие, которое нельзя преодолеть, значит, вы его сами построили. На препятствие натыкаешься только в том случае, если не видишь, что впереди. Просто надо вовремя оглядеться и изменить курс. Не зря говорят: «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет». Но для человека естественно создавать себе препятствия, а потом пытаться их преодолеть.

– Сейчас вы в Москве. Часто ли вы ходите по столичным улицам? Как вам здесь живется?

– Нет, по улицам я больше не хожу.

– Несколько дней назад я видел вас в центре Москвы.

– Я просто стоял и ждал человека. Вы видели меня на углу, у «Националя»? Я в первый раз за три месяца стоял на улице. Полная случайность. Вот как устроена жизнь! Теперь вы можете сказать: «Кончаловский ходит по московским улицам», а я вообще по ним не хожу. Раньше можно было, а сейчас уже нет: очень много машин, ужасный воздух.

– Много ли времени вы уделяете дочери Маше и сыну Пете?

– Надо было бы уделять им больше времени. Но это несоизмеримо много по сравнению с другими моими детьми. Я всех их обделял вниманием, а этих – нет.

– Поделитесь вашими творческими планами.

– Проектов много. У меня есть постоянные проекты «Рахманинов», «Андре Мальро», сериал о жизни Марко Поло. Мне бы хотелось сделать фильм об эпохе Возрождения. Так что проекты есть – деньги сложно достать. Хотя иногда я думаю: «Может человек снять за тысячу долларов полнометражное кино?» Наверное, может. Надо просто знать, как снимать, что и с кем.