В августе знаменитый кинорежиссер, писатель, философ Андрей Кончаловский отметил 75-летие в узком семейном кругу, а само празднование перенес на осень.

А теперь вот начал серию юбилейных мероприятий с Петербурга, где выступил с творческим вечером «Взгляд в прошлое» в Большом зале Филармонии. В Северной Столице нашим питерским корреспондентам удалось пообщаться с мэтром.

- Андрей Сергеевич, вы перенесли празднование юбилея, а теперь приехали в Петербург, оставив ваших московских поклонников в недоумении: что бы это все значило?..

- Не люблю отмечать юбилеи. И для меня юбилей – повод поговорить со зрителями, возможность показать свои картины еще раз, потому что кино живо, когда оно на экране, а не в коробках или на кассетах. Юбилей - лишний повод привести публику в зрительный зал. Многие люди, которые видели мои картины, хотят посмотреть их еще раз, а посмотреть негде. Есть также люди, которые вообще не видели моих картин – это тоже вполне нормально, потому что молодые сегодня ходят в кинотеатры, где жуют поп-корн, а я люблю зрителей, которые обходятся без поп-корна. Что касается пышного празднования моего юбилея, так я считаю, что больше четырех человек за столом собираться не могут...

Почему я сначала приехал с творческим вечером в Петербург, а не показал его в Москве? Не могу сказать, что это осознанное решение - просто так сложилась ситуация, прямой логики я в этом не вижу.

- Вы не раз говорили: «Той Москвы, которую я люблю, уже нет». А что вы думаете о «том» и «нынешнем» городе на Неве?

- Я ведь здесь снимал «Дворянское гнездо», и вообще поездки в Петербург всегда были связаны с романтическими приключениями: «Красная стрела», молодость...

Хотя не могу сказать, что тесно связан с каким-либо городом. Даже с Москвой никогда не был связан, я в этом плане перекати-поле. Люблю дом, в котором жила мама, в котором я провел свое детство. Наверное, раньше я любил Москву, но, как вы правильно заметили, той Москвы уже нет, и я любил себя в той Москве... Петербург, возможно, единственный город в России, где еще можно гулять по улицам – это очень важно, потому что в Москве гулять сейчас абсолютно негде, и вряд ли можно будет. В Петербурге всегда свежий воздух, идущий с залива, проспекты располагают к прогулкам, ведь он строился по образу и подобию европейских городов. Да много чего хорошего здесь есть...

- Буквально на днях стало известно, что Федор Бондарчук возглавит совет директоров студии «Ленфильм»... Многие удивляются: сможет ли «варяг из Москвы» поднять в Питере такую гигантскую студию?

- Любовь и ненависть между Москвой и Петербургом – история древняя, которая длится уже не один век. Естественно, между городами есть традиционная конкуренция, которая, по моему мнению, является очень продуктивной: есть петербургская школа всего на свете, так же, как и московская.

Если говорить про Бондарчука – я не вижу в этом назначении ничего дурного, судя по тому, как он умеет организовывать свое кино, я делаю вывод, что он хороший бизнесмен. Это не имеет никакого отношения к его качествам как художника, режиссера. Совет директоров должен заниматься не художественной составляющей, а организацией производства. Важно, чтобы «Ленфильм» стал самоокупающейся структурой, в которую деньги не просто бухаются. Поэтому ничего дурного не будет, если вообще что-то получится благодаря Бондарчуку, или кому-либо еще. Также важно, чтобы у «Ленфильма» появилась финансовая база для того, чтобы разного рода художники имели возможность здесь себя выражать.

- Могла ли такая критическая ситуация случиться с «Мосфильмом»?

- Это немножко разные ситуации по месту положения. На «Мосфильм» тоже кто-то покушался, но это не такой лакомый кусок, как территория «Ленфильма», которая находится в историческом центре города и считается золотой. И никакое кино никогда финансово не оправдает существование этой студии. Но если даже и не оправдает – это уже другой вопрос... Что касается ситуации с тем, что называется недвижимостью – да на нее всегда будут покушаться! Другой вопрос, хватит ли у правительства силы воли не переводить все на деньги, потому что есть вещи, которые цены не имеют.

- Бросив взгляд в свое прошлое, как вы полагаете: почему вы все-таки не «зацепились» в Голливуде, не осели там, хотя сделали несколько впечатляющих проектов? Сами охладели к фабрике грез, или к вам охладели, как к режиссеру?

- Все очень просто. Когда я приехал в Голливуд, то он еще был полицентричен, там были независимые продюсеры, снимались политические фильмы, там работали такие режиссеры, как Мартин Скорсезе, Фрэнсис Форд Коппола, там снимались разные экспериментальные картины – все это было в 80-е годы. И то я приехал поздновато, надо было мне на десять лет раньше ехать, потому что в конце 80-х годов Голливуд изменился, когда туда пришел Уолл-Стрит... «Star Wars» Лукаса изменили киномир, они положили основу новой системе блокбастеров, стали подниматься цены на картины.

Практически все мои американские картины не вышли на американский экран, кроме «Runaway Train» (фильм «Поезд-беглец», в котором снимались Эрик Робертс и Джон Войт, номинировался на премию «Оскар»), а «Танго и Кэш» был снят потом. Они были не американскими, а моими - в этом главное отличие. То есть они считаются американскими, но такого успеха они не имели. И вообще большинство картин про американскую жизнь не выходит на американский экран. Только вдумайтесь, в Америке снимается не меньше 1000 фильмов в год, а мы знаем лишь о компаниях-мэйджерах, которые выпускают блокбастеры. Так что Голливуд – это все история про деньги...

- В Северной Столице недавно завершился масштабный Кинофорум, на котором активно обсуждался вопрос: по какому пути идти российскому кинематографу? Быть самобытным или же перенять западные стандарты?

- Это бесплодный разговор. Кино будет таким, каким оно будет, а не таким, каким мы хотим, чтобы оно было. Существуют объективные условия, которые формируют кинематограф. К сожалению, мы находимся на периферии западной цивилизации. Не имея очень сильных культурных корней, русская аудитория чрезвычайно податлива на западную пропаганду, в отличие, например, от китайской, индийской, или зрителей мусульманских стран. Поэтому Голливуду наш рынок чрезвычайно интересен в силу того, что наша молодежь легко американизируется – а это значит, что кинорынок, кинопрокат находится уже в очень цепких объятиях Голливуда. Но предложения формируют зрителя, и вот уже наш молодой кинозритель становится киноамериканцем, ему не интересно русское кино в силу того, что его интересует стимуляция, а не искусство.

Американское кино в принципе - не искусство, а хорошее развлечение, когда можно жевать поп-корн и смотреть это кино, одно другому не мешает. Что касается киноискусства, а не коммерческого кино, то чтобы оно существовало, нужен зритель, а для того, чтобы этот зритель существовал – надо его пестовать, растить. Это проблема не кинорежиссуры, а проблема кинопродюсерства, проблема культурной политики правительства. Поэтому если мы будем пытаться перенимать западные образцы, это ни к чему хорошему не приведет. Во-первых, потому что эти западные копии никогда не будут настолько же совершенны, как американские, во-вторых, они никогда не будут выражать того, что является проблемами русской жизни.

Коммерческое кино не выражает национальных проблем – любое коммерческое киномероприятие не имеет национальности, оно космополитично по своей сути. Поэтому конкурировать с Голливудом бессмысленно - мы всегда проиграем. Наши картины, конкурирующие с американскими, будут восприниматься со смехом везде? Зачем они вам, если есть американские картины? Бессмысленно!

- Вы сейчас ставите в театре «Трех сестер», и многие говорят, что Кончаловский насовсем ушел в театр и вряд ли вернется в кино...

- Нет, почему насовсем? Предложат хорошее кино - буду снимать. Мне недавно предложили снимать один хороший сериал - пока думаю.

«Любите ли вы театр, как я его ненавижу!» - знаете такую шутку? Разница между кино и театром примерно такая же, как между балетом и оперой. В театре режиссер собирает артистов и имеет возможность им сказать: «Ребята, я не знаю, что получится! Я не знаю про что пьеса, давайте вместе разбираться». И они занимаются этим очень долго. Более того, даже когда ты выпустишь спектакль, его можно еще дорабатывать, доводить до совершенства. А кино является производством: осветители, операторы, режиссеры – это же все деньги. А вдруг на съемках что-то сломалось, кто-то пришел пьяный, пошел дождик – что-то постоянно происходит. Кино – совсем другая профессия. Кино выпустил, и уже поправить нельзя, а театр – как миссия на Марс.

- Помимо сериала, есть у вас еще новые проекты?

- У меня давно есть идея вернуться в деревню и попытаться снять там фильм. Скажу вам, что это хорошо звучит на словах, но это очень сложная и хитрая вещь - сделать фильм не с артистами, чтобы это было не документальное кино, а искусственное формирование какого-то мира. Мы ищем людей, которые живут в деревне в одном месте: либо на Севере, либо в средней полосе России. Но это очень тяжело...