Дядя Ваня / Uncle Vanya

«…Кажется, что Андрей Кончаловский, был менее смел при постановке Чехова, нежели, когда он снимал «Дворянское гнездо» Тургенева. Конечно атмосфера этого ветхого дома, в интерьерах которого происходит все действие картины, воспроизведена великолепно. Длинная анфилада комнат, потрескавшиеся потолки, рассеянный свет лета, которое только и угадывается за шумом грозового дождя: вся эта картина действует на нас угнетающе. Создавая давящую атмосферу, Кончаловский хотел, чтобы его фильм был именно таким. Но не перестарался ли он? У Чехова есть грусть, но он не мрачен. Кончаловский представляет меланхолию автора столь удручающей, что она просто парализует. Какое-то оцепенение нападает на все повествование и на героев, спровоцированное медлительностью движений, повторяющимися моментами тишины, некоторой торжественностью актерской игры (единственное исключение: Ирина Купченко, маленькая раненая чайка, чьи робкая страсть и смирение трогают нас)…»

«Один из лучших фильмов советского кино последней недели был безусловно «Дядя Ваня» Михалкова-Кончаловского…»

«Я думаю, этот фильм входит в десятку лучших фильмов года».

«Русский «Дядя Ваня» Андрея Кончаловского - лучший «Дядя Ваня», которого я когда-либо видел. Не думаю, что можно было более совершенно передать пьесу, чем это сделал Сергей Бондарчук, играющий доктора. Это так совершенно сделано! Это показывалось здесь, и никто не пришел смотреть. Никто! Дайан Китон и я ее видели, но в зале мы были единственные... «Дядя Ваня» - бессмертный шедевр литературы, и Кончаловский прекрасно перенес его на экран... Про себя я думаю: «Если «Дядя Ваня» здесь в этом жанре, то мой - здесь. (Вуди показывает руками два разных уровня качества и оценки двух фильмов). И никто не идет его смотреть». *** «Вуди Аллен сравнивает «Дядю Ваню» со своим фильмом «Сентябрь»: «Взять для сравнения русского «Дядю Ваню» в постановке Андрея Кончаловского, то есть не для сравнения, потому что я не хочу сравнивать свою работу с фильмом Кончаловского, сравнение в данном случае будет явно не в мою пользу: это лучший «дядя Ваня» из всех мною виденных. Не думаю, что можно снять эту пьесу лучше. Роль доктора исполнял Сергей Бондарчук. Фильм абсолютно безупречный. Он прошел здесь в кинотеатрах при пустых залах. В буквальном смысле пустых. Мы с Дайан Китон смотрели его вдвоем в пустом кинотеатре. Фильм шел не больше недели. Я знал, что «Сентябрь» принадлежит к тому же типу кинематографа, - говорить о качестве не будем, потому что затмить эту работу Кончаловского невозможно. Просто потому, что «Дядя Ваня» - это бессмертная пьеса и Кончаловский умело её поставил. И я понимал, что если «Дядя Ваня» находится где-то здесь, если судить по меркам данного жанра, то моя работа будет где-то здесь. То есть, я заранее знал, что публика не пойдет на эту картину».

Летом 1970 года Андрей Кончаловский шел по улице Горького и встретил Иннокентия Смоктуновского, с которым его уже связывала дружба. Режиссер был свободен как птица: никаких творческих планов. Зашли в кафе «Мороженое»: там подавали лучшее крем-брюле… - Давай сделаем что-нибудь вместе, - сказал Кончаловский. - Давай! Можно «Дядю Ваню»… Выпили шампанского. Кончаловский вышел из кафе, свернул направо в Гнездниковский переулок, зашел в Госкино. Сказал, что хочет ставить Чехова. «Замечательно», - ответили в Госкино. Сегодня не верится: неужели тогда ТАК можно было все решать? Или прошло время и все трудности забылись? Андрей Кончаловский вспоминает: единственное, что от него потребовали – не искалечить пьесу. Съемки шли легко. Вдобавок к Смоктуновскому подобрались и другие титаны. Сразу согласился Сергей Бондарчук на роль Астрова. На роль Серебрякова пробовался Борис Бабочкин. Но он не терпел режиссерских подсказок, и тогда пригласили Владимира Зельдина. Роль Елены Сергеевны стала играть Ирина Мирошниченко, несмотря на то, что художественный совет картины был сначала против этой актрисы. Очень долго не могли найти исполнительницу роли Сони, пока не пригласили в картину Ирину Купченко. Фильм снят на двух типах пленки: цветном «Кодаке» и черно-белой пленке. Причина проста: одного «Кодака» не хватало. А на советской пленке «Совколор» получался жуткий зеленый цвет! Забавно: потом критики нашли даже художественное обоснование для перехода цветного изображения в черно-белое! На съемках разразился конфликт с Сергеем Бондарчуком. Он пребывал в заблуждении, что Астров должен выглядеть аристократично. Сшил себе в Италии роскошный костюм. А Кончаловскому Астров виделся человеком опустившимся, в мятом пиджаке. После окончания съемок Бондарчук пошел в ЦК и сказал, что Кончаловский снял антирусский, античеховский фильм. Спустя много лет на фестивале в Сочи Кончаловкий с Бондарчуком с улыбкой вспоминали те давние времена, и Бондарчук искренне признался: «Дурак был. Картина-то получилась хорошая!» Фильм «Дядя Ваня» отправили на фестиваль в Сан-Себастьян. Кончаловского с картиной за границу не послали. Августовской ночью 1971 года на Новослободской улице, где они с женой снимали квартиру, режиссер подошел к газетному щиту и испытал озноб восторга – в углу полосы была маленькая заметка: «Дядя Ваня» получил «Серебряную раковину».

«Как всегда, приступая к фильму, я потащил в него отовсюду, со всех периферий и окраин всё, что могло здесь стать строительным материалом. Занялся Чеховым очень серьезно. Я старался увидеть героев не такими, как их интерпретировал МХАТ, а такими, какими, на мой взгляд, их понимал автор. В «Дяде Ване» изобразительная среда строилась на глубоких темных тенях, на пыльных интерьерах, рождающих у зрителя ощущение духоты, словно дом этот намертво замкнут и герои наглухо в нем заперты». *** «После «Дяди Вани» я понял, что смогу снять картину в любом ограниченном пространстве, хоть в лифте. Этого пространства будет достаточно для анализа бесконечности человеческой души».

А.С. Кончаловский об исполнителе роли дяди Вани, Иннокентии Смоктуновском: «Он был легкий. Как Моцарт! Переменчивый, женственный, капризный, отзывчивый… Иногда мне приходилось публично его позорить, чтобы добиться нужного результата. Говорить, что ты кончился как артист, всё, тебя снимать нельзя. И это происходило на публике! Смоктуновский смотрел по сторонам. Потел. Потом отводил меня в сторону и говорил: «Можно еще разочек попробовать?..» Он такой был…»