«Все реально, — говорит Андрей Кончаловский. — Люди реальны. Почтальон реален. Похороны реальны. Я не знал, что старушка умрет! Мы должны были снять первую сцену с ней, и вдруг кто-то пришел ко мне и сказал: «Она умерла». Так мы сняли похороны. Эти кадры мы включили в фильм».

Получилась странная, жуткая, трогательная сцена, окрашенная торжественностью сельской церемонии и глубиной невысказанного чувства общности.

Никогда не знаешь, чего ожидать от мирового кинематографа и, конечно, не знаешь, чего ожидать от 77-летнего российского режиссера, который ранее сотрудничал с Андреем Тарковским и Сильвестром Сталлоне.

Добавьте к этому и тот факт, что его дед был выдающимся художником, его отец написал Гимн России, а его брат, режиссер Никита Михалков, получил венецианского «Золотого льва» в 1991 году за фильм «Урга — территория любви». Сам Кончаловский получил награду в Венеции в прошлые выходные в категории «Лучший режиссер».

«Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына», фильм, принесший ему победу, — это нечто удивительное: малобюджетная цифровая «документальная» драма о реальном жителе деревни у Кенозера на севере России.

Кончаловский выбрал эту рыбацкую общину, живущую в бревенчатых домах, отрезанную от материка просторами голубой воды, потому что это дом Алексея Тряпицына, непрофессионального актера, сыгравшего главную роль. Румяный, русоволосый,наделенный талантом от природы, почтальон был выбран из 60 претендентов со всей России.

«Сценарий у меня был только для того, чтобы получить деньги, затем я снимал все, что мне хотелось. Из 50 человек, которым Алексей доставлял почту, мы выбрали пять наиболее интересных кандидатов. Это не драма, это не документальное кино, это фильм, а сегодня фильм — это все. Вы можете снять фильм на iPhone. Вам не нужны камеры, освещение, хлопушки, крики «мотор!» и «снято!». Пятнадцать лет назад хирург должен был разрезать человека пополам, чтобы прооперировать, теперь операции проходят эндоскопически. Так же и в кино сегодня. Вы можете зайти в жизнь эндоскопически и найти необыкновенные вещи», — говорит Кончаловский.

Сам он производит сильное впечатление: загорелый, бритый, разговорчивый человек со скрипучим голосом, у которого я впервые взял интервью почти 30 лет назад в одном из отелей Лос-Анджелеса.

Тогда, после начала своей карьеры в России в качестве режиссера («Сибириада», 1979) и сценариста великого Тарковского («Иваново детство» (1962) и «Андрей Рублев» (1966)), он начал свою карьеру в Голливуде триллером о сбежавшем поезде с Джоном Войтом в главной роли.

«Я хотел работать за границей. Три года не мог найти работу в Америке. Потом попался сценарий Акиры Куросавы «Поезд-беглец», который должен был снять Фрэнсис Коппола. Он не мог, поэтому позвонил мне, и я подумал (Кончаловский восторженно вздыхает): «О! Это мое спасение!»Менахем Голан (основатель Кэннон Филмс) дал мне карт-бланш. У меня была творческая свобода, хотя и при ограниченном бюджете. Когда я начал работать с великими, все стало совсем иначе».

Но это было недолго. Непреодолимая сила русского орла столкнулась с непробиваемым калифорнийским эго. «Сильвестр Сталлоне очень умный человек, — говорит Кончаловский. — Он знал, как его нужно снимать. В первый же день съемок (полицейского триллера кинокомпании Коламбия 1989 года «Танго и Кэш») он пришел на съемочную площадку и сказал: «Где камера?» Я сказал: «Вот». Он сказал: «Установите ее ниже и вон там». Я спросил: «Почему, Слай?» Он ответил: «Потому что я невысокого роста и камера всегда должна быть ниже меня. К тому же одна сторона моего лица парализована и меня нужно снимать с другой стороны».

«Он очень умный человек! Однажды, правда, потерял голову, как вы знаете. Он хотел сыграть Пуччини. Написал сценарий. Он немного похож наПуччини. Но, слава Богу, Голливуд остановил его».

Голливуд остановил и Кончаловского. Его сняли с режиссуры «Танго и Кэш»до окончания производства. Больше в Америке он не снимал.

От смешного и повседневного перейдем к возвышенному и великому. Андрей Тарковский. Нравилось ли Кончаловскому быть единомышленником главной фигуры бурного советского кинематографа 60-х?

«С Тарковским не было легко, а с кем легко? Ну, со мной, — говорит он шутя. — Но не с ним. Когда он начал снимать«Андрея Рублева»,фильм оказался в три раза длиннее, чем написанный сценарий. Он позвонил мне и спросил: «Что же делать?» Я говорю: «Ты с ума сошел. Это будет 12-часовой фильм».

Тогда мы взяли в руки ножницы. Он увлекся. Это была его ошибка. Но позже ошибка стала качеством. Он начал совершенствовать свой стиль».

За славными днями Тарковского последовали славные дни гласности и Новой России. Что именно у нас есть теперь? Старая Россия вернулась? Как медведь в геополитическом саду? Недавняя работа Кончаловского (которой я не видел) называется «Битва за Украину»(2012), это пророчески звучащий документальный фильм о противоречивой истории региона (страны).

Итак, на чьей стороне он теперь? На стороне Путина или НАТО? Я получаю ответ, который можно назвать самым уклончивым в истории интервью кинофестиваля.

«Во-первых, я не вмешиваюсь в политику. (Интернет полон эссе и интервью, в которых он вмешивается в политику.) Во-вторых, я не думаю, что то, что происходит на Украине, является неожиданностью или сюрпризом. Это очень старое противостояние. Как между Византией и Ватиканом, между греческой дионисийской и латинской аполлоновой культурами...» Я чувствую, как неприкрытый современный конфликт вырисовывается на грубом холсте из древних мифов и истории: «... между православной ментальностью и латинским экспансионизмом...»

Он ссылается на пару политических философов, о которых я никогда не слышал. Затем говорит: «Мнение, что демократия ведет к процветанию, — это самая большая иллюзия. Демократические выборы в некоторых странах ведут к хаосу и диктатуре. В богатых странах демократия приносит процветание. Но из-за иллюзии общечеловеческих ценностей очень неудобно признавать, что это не одно и то же. Марксизм прекрасное мышление, если вы сидите и курите трубку. Но марксистские идеалы в Камбодже дадут вам десять миллионов отрезанных голов».

Я с трудом удерживаюсь от замечания, что марксистские идеалы в довоенной России тоже никому не принесут радости. Я позволяю ему говорить дальше и возвращаюсь к «Белым ночам почтальона Алексея Тряпицына» — фильму, который мне понравился. В нем есть удивительно умный, смешной кадр ближе к концу, где показан запуск ракеты, который мог бы быть истолкован как игнорирование экспансии, территориальной или космической, собственным народом Кончаловского.

«Я не скажу вам, что означает эта сцена, — говорит он. — Метафора важна, когда она имеет несколько измерений. Толкование — не моя роль, пусть истолкует восприимчивый человек. Я просто почтальон, несущий почту». Он улыбается.

Я начинаю любить Кончаловского. Его гротескная уклончивость почти возмутительна. Но он происходит из семьи с долгой историей. Его отец написал текст Гимна России в 1943 году и почти сразу внес в него изменения по приказу Сталина. Когда друзья позже сказали ему: «Что ты делаешь? Ты просто проститутка», отец Кончаловского ответил: «Может быть. Но вам в любом случае придется выучить его наизусть».

Прикосновение реальной политики. Эта идея живет и здравствует, она понятна иможет существовать даже в умах и стратегии современных российских режиссеров. Между тем с помощью своего искусства они способны послать нам истину первым классом и, при необходимости, в незапечатанном конверте.

Найджел Эндрюз

http://www.ft.com/cms/s/2/e0fe0406-38e8-11e4-a53b-00144feabdc0.html#axzz3DNHekaa1