Приветствую вас после довольно долгого периода молчания. Мне говорить не хотелось просто потому, что я хотел бы увидеть как пройдёт знаменитый день наш 4 февраля. И мне хотелось подождать, прежде чем высказаться. Конечно, на этих митингах были призывы и «взять Кремль», и «свалить власть», и немедленно «заменить всех, кто там находится», «желание новых, честных людей в Кремле» - это вызвало желание поделиться по поводу того, что происходит.

Вот такая умная женщина Юлия Латынина, я с интересом её читаю. Она довольно часто сейчас употребляет два термина, которые требуют определённой объективности: «революция», и в России появился «средний класс». Это приветствуется как большое открытие, «мы живём в новой стране» – в общем, такое ощущение, что эйфория охватывает интеллигентные умы. Лозунг русской либеральной интеллигенции, говорил Лесков, это – «кто не с нами, тот подлец». Это свойственно и Юле, - некая категоричность, если мы говорим о революции и употребляем такие слова.

Я бы хотел начать с той фразы, которую я часто повторяю, великого русского марксиста Плеханова: российская история «ещё не смолола той муки» из которой можно «испечь пирог социализма». Он имел ввиду, что слово «социализм» можно применить к слову «демократия». Эта фраза Плеханова до сих пор для меня актуальна, - и позже я объясню почему. Плеханов предупреждал Ленина, что политический переворот и захват власти большевиками приведёт Россию к трагическим последствиям. Он даже говорил: «Володя, не лезь на рожон», - уровень российского общества не достиг «высокого уровня сознательности», и планы большевиков по «модернизации» русского общества, говорил Плеханов, могли обернуться диктатурой кровавой и в результате культом личности, – всё это он предвидел. И сегодня как раз такой какой-то момент оживления социально ориентированной части общества, и эта фраза Плеханова обретает для меня особую актуальность.

Возьмём такую вещь как массовость того, что происходит в России, - это не более, чем как иллюзия, на мой взгляд. Если возьмём Москву – население там по некоторым данным 18-20 миллионов человек. Из них на митинг пришло 200 тысяч – это 2 процента, из которых половина – люди, которые пришли из бюджетной сферы, половина людей, которых просто привезли на автобусах, им приказали, и половина из них даже не мечтают о политической независимости от Кремля. А если взять всю страну, то вы понимаете, что это - практически ничего…

Вообще-то «взять Кремль» - это как раз то самое, что, собственно, Ленин хотел использовать власть для того, чтобы «использовать её как Архимедов рычаг», чтобы вытащить народ из той отсталости вековой, в которой Россия находилась. 

Не будем забывать, что пока интернет не играет той роли, которую будет, на мой взгляд, играть в ближайшем будущем, может, в ближайшие три-четыре года. Поэтому, на мой взгляд, большинство пока российского населения не только не принимает участия никакого в политической жизни страны, не ходит на митинги и демонстрирует как-то свою гражданскую обязанность – выразить недовольство, предположим по поводу политики сегодняшней власти.

Что делать? Я думаю, что необходимо бесстрашно посмотреть правде в глаза и признать, что Плеханов ещё прав, что российское общество не готово  демократическому преобразованию серьёзному, оно не готово к демократии. А для выработки какой-то стратегии надо всё-таки бесстрастно проанализировать, каким сегодня является российское общество и сильно ли оно отличается от российского общества, каким оно было 500 или 100 лет назад.

Вот какой была на протяжении веков российская цивилизация и какой она сейчас является?

Алексей Кара-Мурза в своей книге «Новое варварство» как проблема российской цивилизации» пишет: «Русская цивилизация структурировалась как «военный лагерь» (об этом писали С.М.Соловьев, В.О.Ключевский, А.АКизеветтер – крупные историки), когда непосредственное материальное производство (осуществляемое «тягловым сословием») было подчинено системе    распределения    жизненных ресурсов среди «служилого сословия» (читай – опричники, жандармы, судьи, офицеры МВД, братки, «крыши» – А.С.К.), обеспечивающего защиту и руководство, духовную интеграцию социума». Иными словами - наработанное тружеником отнималось и распределялось. Это и называется «корпоративно-дистрибуционный принцип». Вот запомните - «корпоративно-дистрибуционный принцип».

            Это означает, что не столь важно, что и как производится, - важно то, как это распределяется. Собственно, такое общество и называется «варварским обществом». Почему этот тип общества философ Соловьёв считает варварским?

            Вот в статье «Птенцы Петра Великого» (1861) он задаётся вопросом и пишет: «Что такое общество варварское и общество цивилизованное? Какое существенное различие между ними?». И отвечает: «Основной  признак варварства есть… стремление самим не делать ничего или делать как можно меньше и пользоваться плодами чужого  труда, заставлять другого трудиться на  себя…».

            В противоположность этому обществу существует более высокая ступень развития общества, – где личность стремится к развитию собственных ценных качеств.

Естественно возникает вопрос: когда же происходит переход от «варварства» к «цивилизации»? Вот философ Соловьёв отвечает: «Общество выходит из состояния  варварства, когда является и усиливается потребность в  честном и свободном труде, стремление жить своим трудом, а не на счёт других; человек растёт нравственно трудом, общество богатеет и крепчает…»

Ну казалось бы, всем понятная истина, но ответьте мне на вопрос такой: видели ли вы русского владельца ресторана или предприятия, который трудился бы на кухне своего ресторана или вкалывал инженером на своей шахте? Я таких людей не припомню. Я знаю, что главная их задача - это следить за тем, чтобы «не воровали» и «снимать кассу» - вот это «традиционная» работа российского собственника. А в Европе, сплошь и рядом, владельцы ресторанов и предприятий сами работают на своих предприятиях, показывая высокий профессионализм. В Европе это называется «личная годность» человека.

В своё время марксист и серьёзный оппонент Ленина П.Струве определил степень цивилизованности личности как рост её продуктивности («личная годность»), - в противоположность варварству «паразитирующего индивида». Струве формулирует понятие следующим образом: «Личная годность есть совокупность определённых духовных свойств: выдержки, самообладания, добросовестности, расчётливости. Прогрессирующее общество может быть построено только на идее личной годности, как основе и мериле всех  общественных отношений».

Таким образом, рост личной годности человека есть процесс перехода от варварства к цивилизации, и этот принцип ведёт к возвышению отдельных личностей над менее активными и способствует конкуренции между отдельными индивидуумами, ведёт даже к неравенству, и происходит какая-то дифференциация между людьми – «годными, очень годными и негодными не на что».

Вот это стремление индивидуума к развитию собственной «годности, продуктивности» - черта западного общества, основанного на индивидуализме. Сознание русского человека, который вышел из крестьянской общины. Индивидуум подавляется безжалостно, - отсюда безответственность и стремление к «паразитизму». Ну, собственно, об этом я снимал «Курочку Рябу». Помимо того, что я говорил об этом – о русской зависти - я как раз говорил о том, что человек не любит в своей среде тех, кто старается возвысится и стать более полезными и более лично годными. Помню, посмотрев мою картину, многие посчитали, что я ненавижу или презираю Россию. Вы знаете, я не свои мысли говорю, я цитирую наших классиков.

Вот, например, Василий Ключевский - «В России нет средних талантов, простых мастеров, а есть одинокие гении и миллионы некуда не годных людей. Гении ничего не могут сделать, потому что не имеют подмастерьев, а с миллионами ничего нельзя сделать, потому что у них нет мастеров. Первые бесполезны, потому что их слишком мало; вторые беспомощны, потому что их слишком много...».

Не первый век русские властители пытаются «модернизировать» наш народ, ничего не получается! Какие-то мистические препятствия стоят на пути любой модернизации! Вот сейчас модернизацию объявил Медведев, и, судя по всему, это так же уйдёт в песок или будет извращено как предыдущие попытки императоров или революционеров.

Склонность к «паразитизму» у русского общинного человека и была использована большевиками в нагнетании ненависти к «кулаку», годному человеку, и «буржую» в лозунге «Грабь награбленное!».

П.Струве писал по этому поводу: «В русской революции идея личной годности была совершенно погашена. Она была утоплена в идее равенства безответственных личностей…» Я всё время говорю, насколько русские люди безотвественны. «…Идея личной безответственности есть прямая противоположность идее личной годности ». «Я требую того-то и того-то, совершенно независимо  от того, могу ли я оправдать это требование своим личным поведением...». Очень знакомая философия, правильно?

Вот Соловьёв пишет опять: «Тем общество совершеннее, развитее, чем сильнее в нем стремление к труду; тем оно слабее, чем  более между его членами стремления жить на чужой счёт». «Наша Россия была именно слаба этим присутствием в ней варварского начала, начала косности, которое порождало стремление жить чужим трудом и, в свою очередь, поддерживалось этим стремлением…». «…Признаки варваризации можно было наблюдать в самых разных проявлениях социальной жизни: «в печальном состоянии сельского народонаселения, в бедности городов, в отсутствии промышленности, незначительности торговли, в сильном холопстве, в привычках значительного человека окружать себя толпою лиц для личных услуг…» (А.Кара-Мурза «Новое варварство как проблема российской цивилизации»). Очень знакомо.

Вот, понимаете, можно констатировать, что эти черты до сих пор характерны для нашего общества. И сегодня бытие русских отражает их сознание – это, по сути, те же российские крестьяне с теми же архаическими ценностями, но только не в деревне, большинство из них переехало в города, работает на предприятиях, но проповедует ту же самую этику. По прежнему господствует принцип «не столь важно, что и как производится, - важно то, как это распределяется». И не только в станице Кущевской, по всей стране «служилые» люди и братки позволяют и потворствуют тому, что бандиты наводят ужас на беззащитных тружеников. И все знают, что помощь ждать неоткуда - силовые структуры, «служилые люди» срослись абсолютно с криминалом. Что это, по вашему, плохие люди? На мой взгляд, это и есть отражение того состояния, в котором находится российское общество, это и называется варварство средневековья.

Вот это архаическое крестьянское сознание – первопричина отставания России и её отличие от Европы. В каком-то смысле, я думаю, что российская реальность на протяжении столетий имеет много общего с колониальной Африкой. Вот не удивляйтесь. Я понимаю, что это сейчас вас корёжить от того, что я говорю, потому что я тоже согласен с мыслями интересного социалиста и марксиста Кондулукова Сергея, который так анализирует процесс: «Производительные силы таких капиталистических стран как Англия и Франция во многом, если не в основном, существовали за счёт эксплуатации внешних колоний. Для Англии такой крупнейшей колонией была Индия, для Франции страны Африки. Именно за счёт эксплуатации своих метрополий и развивали свои производительные силы Англия и Франция. У России таких колоний не было, во всяком случае в явном виде. Зато был огромный класс крестьянство. 75% всего населения России до революции составляли крестьяне». Кондулуков уподобляет огромную массу русского крестьянства эксплуатированную «белой частью дворянства» Африканскому континенту, эксплуатируемому Европой.

И действительно, Россия представляла собой огромный континент темной крестьянской массы варварского народа, в котором возвышались островки европеизированной «иностранной» цивилизации дворян и чиновничества, которому мысли и чувства простого крестьянина были чужды и непонятны.

Вот, например, даже  Толстой в предисловии к варианту «Войны и Мира» не без гордости пишет:  «…я никогда не мог понять, что думает будочник, стоя у будки, что думает и чувствует лавочник, зазывая купить помочи и галстуки…и т.п. Я так же не могу понять этого, как и не могу понять того, что думает корова, когда ее доят, и что думает лошадь, когда везёт бочку… потому…что я сам принадлежу к высшему сословию, обществу и люблю его…». Понимаете, что интересно, Толстой – великий знаток русской души. Говорит, я не знаю, что думает крестьянин. И он действительно мало мог знать об этом. Ибо крестьянин «жил» там – в Африке, а он жил в Европе, говорил по-французски, по-английски и слушал Бетховена…

Поэтому вот Плеханов отмечал тоже: «… европеизированное русское  "общество" представляло собой как бы европейскую колонию, живущую  среди варваров. Это было  вполне верно. Но изменить к лучшему тяжёлое положение иностранной колонии, заброшенной в среду русских варваров, могло только одно общественное явление: европеизация варваров». Об этой европеизации задумывались русские цари даже до Петра, а у Пётр, абсолютно «обожжённый» Западной Европой, решил русских европеизировать насильственно, но он взял как-бы поверхностно – бороды брить, кофе пить, понимаете, вымя у коровы мыть и так далее. Павлу показалось этого недостаточно, он загнал на 25 лет всех крестьян в армию, 25 лет крестьянин служил, - он думал, что служа в армии, крестьянин избавится от своей ментальности. Ничего тоже не получилось.

Вот Кондулуков продолжает: «Именно за счёт эксплуатации крестьянства как класса и развивался сначала Российский Капитализм, а затем после Октябрьской революции и Российский Авторитарный Социализм». Сегодня это то же самое общественное сознание, которое досталось нам в наследство от Руси – то самое рабское сознание, которое никогда не получало частной собственности и политической независимости от единовластного сюзерена – хана-царя.

Почему я об этом говорю? Потому что я убеждён, что и сейчас большинство населения нашей страны пока не проявляет признаки гражданского общества, то есть признаки цивилизации, значит – признаки того общества, которое хочет принимать участие в управлении, контролировать правительство, понимаете. Вот сейчас новое явление – социализация – оно сейчас как раз происходит  среди «белых» россиян.

Понимаете, я говорю «в кавычках», то есть среди этих «европеизированных  крестьян» появились отдельные социальные группы, требующие социальной справедливости, более демократического государства, честных выборов и так далее. Это очень хорошо. Эта возрождающаяся политическая активность приветствовалась демократически настроенными политиками как появление среднего класса (вот, в частности, о чём и Навальный пишет – «Я проснулся в другой стране», и Латынина пишет: «Средний класс появился, наконец!») – это надежда как-бы на активизацию протестного сегмента населения. При всем моем таком очень положительном отношении к появлению ростков общественного движения, я сильно сомневаюсь в массовости этого явления, которое действительно может повлиять на соотношение сил в нашей стране. То, что это есть – это здорово, но насколько оно может быть активно? Власти, между прочим, демонстрируют некоторую гибкость, демонстрирует, что у неё «уши открылись», ведь она допускает митинги и не допускает такого разгона, который случился, если бы там было 30 человек, понимаете, как бывает «31 числа». Здесь проявляет определённую мудрость – это не мудрость, это то, что называется «прагматическое решение проблемы».

По поводу среднего класса, который как-бы у нас в России появился.

Что такое средний класс – это люди, которые зарабатывают больше 2-3 тысяч долларов в месяц? Те люди, которые могут позволить себе ездить в Анталию или Италию? Средний класс, на мой взгляд, – это люди, которые требуют политической независимости, которые требуют отчётности от государства, от власти, чтобы власть прислушивалась к ним. Какой процент населения составляет эта группа у нас? Я считаю, минимальный, и я считаю по-прежнему, что российская история только начинает выковывать этот новый средний класс. Поэтому  мощность этого движения не надо преувеличивать, потому что не иметь потом собственных разочарований. Вот поэтому я и веду с вами этот разговор.

Евгений Ясин недавно пишет в своём блоге на «Эхе Москвы», что тоже порадовался статистике демографического роста городского населения Китая. Потому что у Ясина формула: когда городское население растёт, то растёт и  социальная активность. Вот Ясин пишет: «В России подобные процессы индустриализации происходили в 1921–1990 гг. где-то в первой половине 60-х гг. город превзошёл село по числу жителей, тогда как к концу гражданской войны в селе жило 80% населения: перемещение трети населения за 40 лет. Гигантские перемены…», пишет Ясин, и далее: «в России прошли парламентские выборы, на которых большинство избирателей, на ¾ горожане, выразили свою волю жить в условиях демократии, предусматривающей сменяемость властей. Произошло это второй раз за последние 20 лет, хотя многие «мыслители» уже полагали, что народы России по своей ментальности традиционно склонны к подчинению и сакрализации власти. Как выяснилось, отнюдь!». 

            Ну вот тут ирония в мой адрес насчёт исторического пессимизма явно чувствуется. Эта ирония у нас с ним старая по этому поводу. Столкновения происходили и будут происходить, но я должен сказать, что оптимизм по поводу роста среднего класса в обществе, по-ленински преждевременен, это та же самая ошибка, которую совершил Ленин, не послушав Плеханова.

Вот надежды радикальных демократов на то, что появился новый средний класс, который в состоянии взять на себя реформу системы, что процесс пошёл очень быстро, - всё-таки не более, чем иллюзия, достаточно посмотреть статистку в сборнике «Российское общество как оно есть» (2011 г). Исследования Института социологии РАН показывают, что 59% населения России - бедняки. В нашей стране средний класс, определяемый по европейским методикам, – всего 6-8%. Ясин (кстати и Ю.Латынина) забывают, что половина представителей так называемого «среднего класса» (т.е. 3-4%) заняты на государственных предприятиях – а, значит, не имеют того, что определяет средний класс – наличие политической независимости.

«Такая специфика российского среднего класса является важнейшей проблемой, так как это может определить более низкую автономность от власти, особенности сознания и поведения... В этом и заключается важная особенность структурных позиций среднего класса в России, и отличия процесса его становления от аналогичного процесса на Западе», – этот вот пишет блоггер “bog-odin”. Разумное предостережение, разумная мысль…

Но вот Ясин утверждает, что что крестьянская ментальность только свойственна только людям, живущим на земле. Я не устаю удивляться, как такой интеллигентный человек, элита наша, может верить, что переезд крестьянина из деревни в город меняет его сознание на городское.

Что касается Китая, то это другая планета, то не надо забывать, что этический код китайского крестьянина очень устойчив и вырабатывался в течение нескольких тысяч лет, этот код основан на сохранении заботы о детях и стариках и примате общества над индивидуумом. И поскольку этический код лежит в фундаменте любого социального класса китайского общества, начиная от членов ЦК Компартии Китая, миллиардеров, и крестьян, работающих на стройках – это всё люди, объединённые этическим кодом. Это очень строгая, я бы сказал, иерархическая система, которая определяет поведение человека.

А вот новейшая история России показывает, что перемещение огромных крестьянских масс в города не обязательно делает из них горожан и граждан, – это изменение места прописки, а не ментальности; и скорее всего - даже усиление, я бы сказал,  негативных черт той же крестьянской ментальности. Я думаю, что русский крестьянин, переезжая из деревни в город, становится хуже, понимаете… И вот здесь хотелось бы остановиться на этом феномене - проявлении отрицательных черт крестьянина, который живёт в большом городе. Это очень странно, но ко мне пришла в голову эта мысль, что, почему в деревне преступность гораздо ниже, чем в городе. Понимаете, это интересно.

Потому что город – это скопление незнакомых, в основном, людей, - анонимен. Люмпенизация русского в крестьянина, после революции массово бегущего из деревни в город, наделяла этого крестьянина прежде незнакомой ему анонимностью: ведь в деревне все друг друга знают – чужаков нет. Наполнение города массой людей, сознание которых не претерпело формирования правосознания европейского горожанина, создавало для этих людей  незнакомую им прежде анонимность, и легко превращало их в криминальный элемент, который паразитировал на этой почве. Криминальность выражается не обязательно в насилии над людьми, - это может быть просто использование крестьянской смекалки для нарушения того или иного правила (помните, вечные потравы в барских лесах и лугах?), несоблюдения закона общежития (калоши украли), лёгкой наживы за счёт незнакомого соседа или анонимного государства, за счёт анонимного государства (знаменитая халява до сих пор процветающая!), – в любом случае, это действие, которое не мог себе позволить право сознающий европейский горожанин, право сознающий. Не это ли является объяснением, почему Россия, будучи в своей массе крестьянской страной, не проявляла своего криминального сознания, пока жила по деревням.  

В деревне – в отсутствии анонимности - всегда знали, все знали, кто «тать», кто вор, кто распутная вдова, кто торгует самогоном. Люмпен же получил анонимность города. Если бы западный психолог мог проникнуть в русскую голову, он поразился мотивациями и действиям русского, легко идущего на нарушения любого рода, на готовность сотрудничества с криминалом ради выгоды или собственной безопасности. То, что для русского человека кажется понятным и естественным, - с западной точки зрения, характеризуется как проявление криминального мышления. И это мышление свойственно ВСЕМ – от лифтёра до Председателя Конституционного суда!

Таким образом, убеждён, что, с точки зрения современной европейской правовой науки, русское сознание варварски архаично и, можно сказать, криминально.

Вот сейчас  Абрамович судится с Березовским в Лондоне. Я представляю себе судью Элизабет Глостер - судью Высокого Суда Лондона, - когда на её вопрос «Почему же вы не платили налогов со своих сверхприбылей?», Абрамович прекраснодушно, ничтоже сумняшеся, отвечал: «Это было нецелесообразно». Понимаете? Это немыслимо сказать для англичанина – я не плачу налогов, потому что это нецелесообразно. В России это сплошь и рядом. 

Вернёмся к нашим митингам и к той волне общественного обсуждения и, главное, к иллюзиям, которые сейчас возникают, что вот-вот случится Прекрасное, и мы двинемся по пути Прогресса и Процветания, - мне кажутся преждевременными. Я не хочу, чтобы вы разочаровались. Ещё предстоит впереди очень долгая работа, чтобы стать цивилизованными людьми, и каждому из нас надо работать, я бы сказал, над повышением личной годности. Каждому из вас. Это самое главное.

Нетерпение можно понять, но я бы не хотел, чтобы это историческое нетерпение обернулось разочарованием, если не сказать, трагедией, - нельзя забывать о тех трагических последствиях, которые неизбежны, уже когда «пробка выбита и нужно пить вино». Примеров полно, ну хотя бы взять Ленина и Че Гевару. Всего доброго!